Всеправославный епископ. Похвальное слово святителю Иоанну
Максимовичу...
Память: 19 июня / 2 июля, 29 сентября / 12 октября
(Обретение мощей)
Похвальное слово святителю Иоанну
Максимовичу...
Идеал православного монашества - с
уединённой молитвой и безмолвием - мало понятен
западному миру. Практичная Европа и расчётливая Америка
даже святость хотят измерять в категориях "общественной
пользы"...
Но ХХ век многое изменил - и на карте
мира, и в людских головах. Когда через границы бывшей
Российской империи хлынул поток эмигрантов, которые
хранили русские иконы и строили православные храмы, -
мир встретился с Православием лицом к лицу. Настоящим
откровением о Православии стал для мира наш земляк -
святитель Иоанн Шанхайский и Сан-Францисский. Своей
удивительной жизнью он многое сказал и Европе, и
Америке, и Китаю - о любви, о милосердии, о монашеском
подвиге. И об истинной Церкви, которой принадлежал всей
душой.
О грешниках писать и говорить легко,
поскольку "от нихже первый есмь аз". Частично - опыт,
частично - воображение помогут продумать любую ситуацию
из той области жизни, где царствуют похоть плоти, похоть
очей и гордость житейская. Гораздо тяжелее говорить и
писать о святых. Адекватного опыта нет. Рискуешь либо
сорваться на щенячий восторг и неуёмные похвалы, либо
впасть в сомнение. Обе эти крайности соприкасаются и
даже сливаются в духовном мире, где земной глаз ничего
разглядеть не может. Именно сомнение любит прятаться за
пышными похвальными фразами, и именно любителям
дифирамбов больше других угрожает отпадение в неверие.
Похвала святому - это не свидетельство
лояльности, подобное стихам о вожде, которые пишут,
чтобы не расстреляли. Наши слова самому святому зачем?
Если о святом человеке и говорить, то лишь затем, чтобы
через его опыт открыть глазам церковного народа некую
важную грань духовной жизни. Может - несколько граней,
но обязательно - актуальных, не для красного словца и не
в копилку эрудита, а для жизни.
***
Вот я собрался говорить об Иоанне
(Максимовиче) и, как всегда в подобных случаях,
некоторое время молча сижу и к себе прислушиваюсь. В
голове - тишина, не от отсутствия мыслей, а от удивления
пред масштабом личности. В руках - лёгкая дрожь от
величины задачи. Всего не скажешь, значит, надо говорить
главное. Что?
Начну с литургии. "Весь от Бога освящен
священнодействием Пречистых Тайн", - так об Иоанне
говорится в тропаре. Служил он часто, почти ежедневно,
независимо от того, много или мало людей было в храме.
Любил служить как простой священник и потреблять Святые
Дары после службы. Потреблял долго и в это время молился
над Кровью Иисусовой. Один Бог знает жар тех молитв.
Помню, в книге о Паисии Святогорце говорится, что некий
священник, потребляя Святые Дары, всегда плакал, и его
смущало, что "гадкие" слёзы капают в Чашу. Отец Паисий
сказал ему: "Помолись обо мне, чтобы Господь дал мне
твои „гадкие“ слёзы". Видимо, у владыки Иоанна было
что-то подобное, и больше этого было. В любом случае, из
алтаря он не выходил долго. Мог ещё читать Евангелие,
мог молиться по чёткам. Покидая святилище, со вздохом
мог сказать: "Как не хочется уходить из храма".
***
Любая литургия служится "о всех и за
вся". Любая литургия есть событие вселенской важности. В
службе сжимается вся история мира до размеров
геометрической точки. И прошлое, и будущее мира
сворачиваются внутрь, как свиток, как небо в
Апокалипсисе, к центру, и служащий священник видит и то,
и другое вместе. Вот одна из цитат благодарения: "Поминающе
вся о нас бывшая: Крест, гроб, тридневное Воскресение,
на небеса восшествие, одесную седение, второе и славное
паки пришествие". Второе Пришествие тоже вспоминается!
Служащий священник или епископ выходит за рамки
временных условностей и становится активным участником
всей человеческой истории.
Призваны к этому все служители алтаря,
хотя не все это понимают и чувствуют. Так и в море
купаются многие, но ныряют на глубину и достают со дна
сокровища единицы. Иоанн нырял в глубину и доставал
оттуда настоящие сокровища.
***
Его можно смело называть всеправославным
епископом. Его сердце жило не только тревогами и
проблемами русской эмигрантской общины и не только
мыслями о судьбе покинутой Родины, но и тревогой о
Православии как таковом. В своём стремлении к глубокому
единству христиан в молитве и вере архиепископ Иоанн
откопал и очистил колодцы, засыпанные песком
исторического забвения. Это - память о тех святых,
которые просияли на Западе до Великой схизмы XI века.
Святой Дунстан, святой Колумба, Ансгарий Бременский,
Патрик Ирландский и многие другие древние святые Запада
- это представители подлинного вселенского Православия,
забвение о которых сильно обедняет наше чувство
церковности. Владыка Иоанн отыскивал и переиздавал их
жития, находил обращённые к ним молитвы, посещал места
их трудов и страданий, обретал частицы мощей и прочие
реликвии. Труд этот нуждается в продолжении, и плоды его
будут удивительны. Но начинать всегда сложнее. Начинать
- значит дерзать. Начинать - значит преодолевать инерцию
столетий и разгонять сладкое марево поместной
замкнутости. Для этого нужен апостольский дух и
молитвенная неотторжимость от Главы Церкви - Христа.
***
Как владыка молился, молиться способны
единицы. В своих монашеских трудах он подражал земляку -
Мелетию Харьковскому, который проводил ночи, стоя на
молитве, а спал только сидя на стульчике. В наш
расслабленный век, в нашу эпоху влюблённости в телесный
покой и удобства такие труды кажутся просто
невозможными. Но они были. Тому свидетели - многие.
Митрополит Антоний (Храповицкий) поражался
подвижническому духу тогда ещё иеромонаха Иоанна и
называл его Ангелом во плоти. Тёплое солнышко Сербской
земли, великий умница и сам - подвижник, епископ Николай
(Велемирович) указывал на Иоанна (Максимовича), если его
спрашивали, есть ли сегодня святые, подобные древним.
Первой любовью будущего подвижника были
жития святых. Он читал их всю жизнь и знал так хорошо,
словно жил в их обществе. Кроме этого, с момента
монашеского пострижения он не расставался с Библией. За
внимательным чтением Священного Писания святителя можно
было застать всегда, когда он находился в келье. Он
старался вычитывать или прослушивать весь круг
ежедневных служб. Где бы ни находился - в самолёте или в
автомобиле - в три часа пополудни всегда открывал
дорожный Часослов и читал 9-й час. О нём можно сказать
то, что в посмертных воспоминаниях и похвалах говорили
многие об отце Иоанне Кронштадтском: он жил в Церкви. То
есть не захаживал в церковь, не работал в Церкви, не жил
за счёт Церкви, не уважал Церковь издалека. Он именно
стремился жить Церковью ежесекундно и стал от неё не
отделим.
***
По этносу - украинец, по жизни -
изгнанник и гражданин мира, по духу он был русским
православным святителем, а также монахом-подвижником и
даже - юродивым, совмещая в своей малой жизни почти всё
лучшее, что связано с понятием Православия. Это самое
богатство Православия вообще и русского Православия в
частности владыка Иоанн по воле Божией обнаруживал перед
лицом западного мира.
Западное секулярное сознание требует от
христианства практической пользы, которую понимает как
социальное служение. В необходимость подвига и силу
молитвы это секулярное сознание не верит и считает их
излишними. Владыка Иоанн показал в себе самом именно
Православие как подвиг. Саму церковную историю он оживил
и сделал очевидной. При этом благотворительность, столь
любимая неверующими человеколюбцами, явилась через него
тоже. Архиепископ Иоанн создавал приюты, каждое
воскресенье посещал больницы, устраивал столовые для
бедноты, в шанхайских трущобах выкупал младенцев у
опустившихся родителей, чтобы затем устроить их
воспитание. Всё, что связано с милосердием, проистекало
из его трудов, как мощный и свежий поток из источника.
Но это было именно чудотворное милосердие, рождённое
подвигом и ночной молитвой, а не сентиментальностью и
желанием похвалы.
***
Случаи исцелений по молитвам владыки
Иоанна трудно исчислить. При этом, как истинный Христов
ученик, владыка не лишал молитвы и иноверных. Посещая
больницы, он мог, по просьбе родных или самого больного,
остановиться надолго для молитвы у постели католика,
протестанта или иудея. Часто, очень часто безнадёжные
дотоле больные выписывались на следующий день из клиники
при неописуемом всеобщем удивлении. Но, как это всегда
бывает у святых, его любовь не простиралась до
безразличия в вопросах вероисповедания. Иоанн Шанхайский
был против смешанных браков и обучения православной
молодёжи в инославных училищах, так как это угрожало
потерей веры. Он терпеть не мог новейших обычаев, вроде
празднования Хэллоуина, видя в этом непозволительную
степень обмирщения. В богословии он не был ни
консерватором, ни либералом. Его богословие было живым,
поскольку оно было литургичным. На каждой службе -
проповедь. В посланиях пастве - ни одного лишнего слова,
всё по делу, во всём - ясность и строгость,
уравновешенная любовью. Знаменателен один пример. Будучи
приглашённым в иезуитский колледж, владыка остановился
возле иконы Архистратига Михаила. "Это - наш
покровитель", - сказал местный патер. - "Это вам так
кажется, что он - ваш покровитель", - ответил владыка.
Зная близость Иоанна к небесной жизни, нетрудно понять,
что это не были просто слова. Вера святых отцов, вера
поруганной и оставшейся вдали Родины, Православие было
для него единственной Истиной. Особенно трогательно то,
что жизнь святителя вся была тому подтверждением.
***
Подражать Иоанну трудно. Чаще всего -
вряд ли возможно. Можно дёрнуться, начать, но затем
устанешь, замедлишь ход и скатишься ниже той точки, с
которой начал движение. Что делать? Всем нельзя не
только быть Моцартом. Всем нельзя даже Моцарта играть.
Дай Бог хотя бы Моцарта слушать, что для многих уже -
высота недосягаемая. Так же и в подвижничестве.
Сам владыка Иоанн осознавал
невозможность подражания своему образу жизни для каждого
клирика или монаха. Одного молодого священника,
стремившегося к строжайшему посту, он даже лично
заставлял есть колбасу, научая через это тому, что пост
- не цель, а средство. Но не только ради подражания
стоит знакомиться с жизнью подвижников. Есть и другие
радостные плоды.
Например, такая мысль: Церковь жива!
Разменявшая третье тысячелетие своей земной истории,
Церковь, рождающая таких светильников, - жива! Если мы
знаем святых, подобных Иоанну Шанхайскому, то сомнение в
благодати Святого Духа, которой напитано Тело церковное,
- смертный грех. Нам есть откуда черпать мудрость, у нас
есть источники, в которых можно омыться и очиститься. Мы
можем быть светлы и сильны, терпеливы и радостны, каждый
- в свою меру. Пить мудрость и черпать силу мы можем из
тех же источников, что и приснопамятный владыка: из
Божественной литургии, из Писания и Предания, из
преданности Церкви странствующей и общения с Церковью
торжествующей.
Андрей Ткачев, протоиерей
Отрок.Ua – 29.10.2010.
***
Молитва святителю Иоанну Шанхайскому:
- Молитва святителю Иоанну Шанхайскому.
Этот смиренный аскет и молитвенник, миссионер стал
столпом веры, "зерцалом аскетической твердости и
строгости в наше время всеобщего духовного расслабления"
для русской эмиграции после революции 1917 года.
Святитель Иоанн Шанхайский - небесный покровитель
и образ подражания клира, семинаристов и людей, ведущих
особый аскетический образ жизни. К Иоанну Шанхайскому
молитвенного обращаются за помощью в болезни, для
разрешения нищеты и всякой нужды, конфликтов в
коллективе и общине, вразумления маловеров и сектантов
Акафист святителю Иоанну Шанхайскому:
Житийная и научно-историческая литература о святителе Иоанне Шанхайском:
Труды святителя Иоанна Максимовича:
|
