Субкультура вместо Церкви
Игумена Петра Мещеринова, автора
нескольких книг, посвященных проблемам современной
церковности, тем не менее язык не поворачивается назвать
кабинетным ученым. Он часто выступает в эфире различных теле
– и радиопрограмм, а также является ведущим сотрудником
Патриаршего центра духовного развития детей и молодежи при Свято-Даниловом монастыре. Своими взглядами на
взаимоотношения Церкви и общества игумен Петр Мещеринов
поделился с журналистами Антоном Куриловичем и Марией
Ермаченко.
– Отец Петр, в настоящее время в РПЦ
массовое воцерковление определено как приоритетная задача. С
какими трудностями сталкивается в первую очередь
православный миссионер?
– Сегодня Церковь, осознавая свою
ответственность за тех наших сограждан, которые определяют
себя как православные, поставила перед собой важную задачу –
воцерковить их, чтобы их вера стала сознательной и твердой,
а жизнь – христианской. Но, как и в процессе любой работы,
нужно определиться: а что мы хотим получить, так сказать,
"на выходе"? Воцерковленный православный христианин – это
кто? В обывательском понимании это человек, который ходит в
церковь, соблюдает посты, читает церковную (и
околоцерковную) литературу, имеет духовника и во всем его
слушается, совершает паломнические поездки и т.д. Кроме
того, в общественном сознании уже прочно укоренилось мнение,
что воцерковленные люди непременно должны разделять
антизападнические, монархические и тому подобные
общественно-политические воззрения.
Под церковностью, к которой мы хотим
приобщить людей, часто подразумевается подобное ее
понимание. Таким образом, воспитание православного
христианина подменяется не вхождением его во вселенское
православие, а встраиванием его в эту достаточно узкую
субкультуру, к подлинному православному христианству имеющую
порой весьма слабое отношение. Кроме того, эта субкультура
может легко включать в себя такие интенции, которые способны
подменить саму суть христианской религиозности. Подлинное же
воцерковление – это становление православного христианина
прежде всего как личности, и личности со вполне
определенными свойствами: нравственной целостностью,
свободой, ответственностью, зрелостью, самостоятельностью, а
прежде всего опытом христианской духовной жизни, дающим
христианину мудрость, умение отличать добро от зла. Здесь мы
сталкиваемся с такой задачей, навыков решения которой у
нашей Церкви в силу трагической истории XX века пока не
наработано. Нет у нас опыта ни воспитания у наших прихожан
вышеназванных качеств, ни созидания церковных общин, в
которых, собственно, и должно совершаться нравственное и
духовное становление человека как православного христианина,
его подлинное воцерковление.
– Вы упомянули, что в Русской Православной
Церкви отсутствует полноценная общинность. Причем в России в
отличие, например, от Польши, Сербии, Греции люди могут
годами посещать один и тот же храм и даже не здороваться
друг с другом. Что, по вашему мнению, нужно делать для
созидания общин?
– Вселенский характер православия должен
проявляться, на мой взгляд, в том числе и в допущении (в
нравственных евангельских и церковных рамках, разумеется)
множества форм, разнообразия стилей жизни. Нельзя создавать
общины "под одну гребенку", по разнарядке, иначе община
неизбежно сведется к субкультурному явлению, в котором люди
будут идентифицировать себя как православные христиане не
потому, что они любят Бога и ближнего своего, исполняют
заповеди Божии и имеют подлинный православный опыт духовной
жизни в молитве и таинствах, а потому, что одинаково
говорят, одеваются, исполняют внешнедисциплинарные церковные
указания и хором проклинают Запад.
Кроме того, необходимо учитывать наследие
советского времени. Люди получили сильнейшую прививку от
какого бы то ни было коллективизма. Поэтому церковная
общинность не должна быть "советски-коллективистской". Она
созидается в первую очередь на таинстве евхаристии, но не
только. В основу общинности кладется личная свобода
человека, его самоуважение и уважение к ближним. Опыта
воспитания таких качеств нет сегодня в нашей церковной
педагогике. Приобретать этот опыт – первейшая, на мой
взгляд, задача Церкви.
Процесс воцерковления, совершающийся в
общине, заключается в воспитании христианской личности с
такими духовными и нравственными свойствами, какие не только
не востребованы нашим обществом, но и порой прямо
противоположны общественному и государственному мейнстриму.
И может оказаться, что подлинное воцерковление очень даже не
устроит внешний мир.
– Получается, что подлинное воцерковление
обнажает кардинальную противоположность христианских и светских ценностей?
– Действительно, если люди будут
по-настоящему воцерковляться, если православные общины будут
созидаться такими, какими они должны быть, – это немедленно
высветит принципиальную разницу между Церковью и "миром сим"
(для нас – в его российском варианте). Общины неизбежно
будут некими анклавами, дух жизни в которых – иной, чем в
нынешнем нашем социуме. А немалое количество людей,
составляющих общество, видя, что православие – это не только
купание в проруби на Крещение и не освящение куличей перед
Пасхой, а прежде всего совсем другая, непривычная
нравственная и духовная жизнь, – могут вовсе и не захотеть
этой жизни, потому что она потребует от человека того, что
чуждо и непонятно сегодняшнему социуму. Но, мне кажется,
жить по Евангелию, несмотря ни на что, – это и есть подвиг
для Церкви и для православных христиан.
– То есть противопоставление Церкви и общества неизбежно?
– Нет, я думаю, что в настоящей, не
субкультурной, а вселенской православной церковности нет
места размежеванию и противопоставлению. Церковь непременно
обязана заботиться о нравственности народа, среди которого
она несет свое служение. Но вместе со словом проповеди сама
повседневная церковная жизнь должна показывать людям
реальный пример иной, нравственной жизни – и не только на
личном уровне, но и в гражданском, и в общественном смысле.
К сожалению – еще раз повторю, – в нашей Церкви пока не
накоплен опыт созидания в этом направлении. После революции
1917 года Церковь была лишена какой бы то ни было
возможности созидать свою жизнь, осмысливать современность,
творчески развиваться. Только теперь мы подходим к осознанию
того, что историческая парадигма изменилась, время
государственной религии ушло вместе с империей Романовых и
что оказывать нравственное и духовное воздействие на
общество Церковь может, прежде всего обустраивая свою
внутреннюю жизнь и в ней являя пример "иного бытия", которое
привлекало бы людей своей чистотой, правдой и красотой.
Антон Курилович, Мария Ермаченко
НГ-Религии - 22.04.2010.
|
