Новогодняя битва с ветряными мельницами
Столько лет прошло, а как-то до сих пор не
по себе. Стыдно, даже, наверное.
 Мы уже давно жили отдельно, и маленькая Сима
появилась, и много всего происходило у нас тогда. Я стал
служить, и существенно поменялись и образ жизни, и круг
общения. И Новый год стал табу, по заветам строгого
духовника и в согласии с общим пониманием на тот момент
правильного и неправильного.
Неизменного осталось немного, в числе
прочего – пожилые любящие родители. Невоцерковленные на свою
беду.
"На беду", потому что с их воцерковленными
детьми им приходилось трудно. Все люди, как люди, а у этих
всё какие-то заморочки... Мама два дня готовилась, резала
салаты, доставала через министерские заказы редкое в
девяностые годы настоящее "советское" шампанское, колбаску,
рыбку, икорочку. Водку хорошую ставила на стол. Обычно она
не очень готовила, но на праздники расстарывалась. Вот и
сейчас так, но незадача – дети капризничают. Новый год
теперь, выясняется, не праздник, лица унылые и постящиеся...
Праздник теперь настоящий – это Рождество, ну кто же против?
Но со стариками-то посидеть – почему нет? Бокалами
дзинкнуть, чтобы ровно на двенадцатом ударе обязательно,
обняться-поцеловаться, седого президента послушать, чего он
там смог заучить на память, пожелать здоровья друг другу
("здоровье же самое главное"), подвести итоги и наметить
планы, пару стопок пропустить под телевизор, пусть себе
бухтит, все равно ничего интересного не показывают, не то,
что раньше – "Кабачок "Двенадцать стульев"", Кобзон,
Толкунова и Лещенко... Все, чтобы как положено, как из года
в год, из поколения в поколение...
Но с детьми этими так непросто... Того
нельзя, этого нельзя... Рыбу только по воскресеньям, про
колбасу, которую Люда с таким трудом выбивала через местком,
и говорить-то страшно – скандал может быть... Даже майонез
("да в нем вообще ничего нет!") – даже майонез под запретом,
а чем же оливье заправлять, если не майонезом?.. Сидят, как
на иголках, нервные, еду под лупой рассматривают, на куранты
крестятся, от телевизора отворачиваются. Все им Рождество,
да Рождество... Рождество-то оно хорошо, но как мы на
Рождество увидимся? Они же в ночь в церковь уедут, сын потом
два дня отлеживаться будет от своих служб... Да и стол такой
второй раз накрыть – это ж невозможно по нынешним временам,
дорого... Вроде хочешь, как лучше, но им не угодишь...
...Прости мама, стыдно. Сейчас понимаю, что
дело было совершенно не в Рождестве. А в неумении любить,
принимать человека таким, какой он есть, со всем его опытом
– в данном случае – советского прошлого. И еще дело в
гордыне – в навязывании чего-то обычного эгоистического
своего, но случайно совпавшего с церковным форматом.
Так вот мы держали оборону против ветряных
мельниц сколько-то лет, пока не стала подрастать старшая.
Детский сад, школа: очевидно, что Дед Мороз для нее – такая
же реальность, как для нас пастухи и волхвы. И она ждет
подарки – да, именно на Новый год. Социум сработал своё
дело, и ребеночек наш, нежный и трогательный, которого
нельзя обидеть, поскольку живет среди других детей –
нецерковных, но обычных, хороших и живых детей – и ждет
новогодней сказки и подарков на равных с ними. Нет, и его
нельзя обидеть, ни в коем случае.
И что самое главное, что я стал замечать,
что важно для меня как для священника, это то, что для
ребенка нет противоречия, нет конфликта между Новым годом и
Рождеством. Она ждет и любит Новый год, по-своему. И ждет и
любит Рождество, тоже по-своему. И ждет и любит Рождество не
меньше от того, что перед этим любила и ждала Новый год.
Новый год взял своё, да, но не отнял у нее Рождества. И
тогда мы сдались, и слава Богу.
...Когда Сима выросла, и стала уже
выпендривающимся подростком, который без ума от Земфиры, она
мне заявила однажды: "Папа. Для меня самые главные праздники
Рождество и Пасха". Это была высокая оценка моего церковного
родительского опыта и подтверждение правильности выбранных
методов...
Мы стали отмечать Новый год. Елка, пьянящий
запах свежей хвои в бетонной квартире панельного дома, магия
разноцветных стеклянных шаров, старые елочные игрушки из
моего детства, про каждую из которых я мог рассказать
настоящую историю, волшебный пузырчатый напиток в невиданной
бутылке, и сказочный человек "Путин" в телевизоре ("папочка!
Путин! Путин! этот тот самый Путин, оказывается?!")
А потом бывало Рождество. Подготовка,
радостная суета с доставанием ёлок в храм, когда ёлки уже не
продают. Радостная суета со всякой вкусной едой. Радостная
суета с покупкой нового ладана, облачений, подарков
прихожанам. Радостные хлопоты с вертепом. Радостное ожидание
ночной службы ("мне, ребенку, можно не спать всю ночь!")
Радостное ожидание толпы улыбающихся людей. Радостное
ожидание таинственного тёмного храма, редких свечек, а затем
– моря света. "Христос раждается!.."
Ну и чем плох Новый год, если в жизни
человека есть место Рождеству? И место это не последнее и
значительное?
Что плохого в теплоте семейного очага? Что
плохого в близких, собравшихся за – относительно –
праздничным столом? Что плохого в довольных уваженных
стариках, даром что они и не способны до конца отрешиться от
советского праздника? Что плохого в обласканных любовью
детях? Что плохого в бокале шампанского? В шпротине? Нет и
не может быть ничего плохого, даром, что устав и не
запрещает именно до 31-го декабря алкоголь и рыбу, и об этом
не уставал говорить почивший патриарх – а с утра,
пожалуйста, на строгий пост для желающих, как и предписывает
традиция за неделю до Рождества (я не специалист по уставу,
но доверяю здесь патриарху Алексию). Думаю, неплохо пять
минут и президента послушать. Не последний человек в нашей
жизни, все-таки, а нравится или нет – в ноль часов ноль
минут это не так уж и важно.
На юморину в коротких юбках тратить время,
наверное, не стоит и в другое время года. А вот старые песни
о главном могут послужить неплохим фоном для искренних
пожеланий в наступающем году. Новый год – хороший повод для
подведения итогов, духовных в первую очередь, и для планов
на будущий год, духовных в первую очередь. Я склоняюсь к
тому, что церковный образ отношения к жизни открывает много
интересных перспектив для правильного празднования Нового
года. И отрицать этот праздник церковному человеку
совершенно не обязательно.
Ведь молебен на гражданское новолетие (в
нашем храме мы служим его непременно) – часть великой
православной традиции. И это не вынужденная и формальная
дань присутствию Церкви в земной реальности, а попытка
придать духовный импульс всем сторонам жизни человека,
освятить мiръ во всех его проявлениях. Это миссия, в конце
концов. Та самая.
Думаю, не обязательно Церкви бороться с
Новым годом. Стоит бороться с пьянством, глупостью и
обжорством. Но празднование Нового года совершенно не
предполагает в обязательном порядке пьянство и обжорство. И
– пьянство и обжорство не обязательно атрибуты именно Нового
года, эти пороки успешно ужились в нашей традиции
"отмечанием" престольных праздников, например. Может,
направить свои усилия на то, чтобы не объедаться до
"Фестала" и не пить водку после соборного служения
Божественной Литургии?.. А Новый год... Семейный Новый год
без разгула и разврата – чем не христианское дело?
Не обязательно Церкви бороться с Новым
годом, не обязательно. Да, истоки праздника более, чем
сомнительные. Да, внедрение Нового года в советской России
это попытка искоренить Рождество. Но попытка-то неудачная
или, точнее, удавшаяся лишь отчасти – не надо и об этом
забывать.
Церковь наша – мудрая, и у нее есть опыт
воцерковления и не таких вещей, как советский Новый год. С
самим же Рождеством ведь была же именно такая история. 25
декабря – это что за дата? Дата Рождества? Да нет же. Мы не
знаем даты рождения Спасителя. 25 декабря – это массовый
антично-языческий праздник, связанный зимним солнцестоянием.
А вот Церковь святая наша взяла эту дату и присвоила себе:
стала праздновать Рождество в эти дни. Что в итоге? Про
архаичный праздник помнят только семинарские учебники, да и
то не все, а про Рождество знает весь мир и оно проповедано
всей твари.
***
Читайте также по теме:
***
Да, мы попали в неудобную ситуацию со старым
календарем, большевиками, Рождеством и Новым годом. Но если
бы наша Русская Церковь взяла бы Новый год себе, воцерковила
бы его, сакценировала бы внимание на возможных добрых
сторонах этого искусственно созданного события,
предостерегая от ненужного и неполезного – было бы много
пользы, и социуму и Церкви. Вот бы по-настоящему
расстроились тогда Губельман с Тучковым...
Этот процесс оцерковления Нового года уже
идет вовсю. Снизу, исподволь – уже давно во многих храмах в
новогоднюю ночь служится Литургия (если не ошибаюсь, первый
раз в такой службе я участвовал лет десять назад), и таких
храмов становится все больше... Хотелось бы только, чтобы в
настроении таких служб было бы больше не протеста и
противопоставления секулярному, а приятия, понимания и любви
к непонимающим.
...Я на Новый год – с детьми. С елкой и
шампанским. С шариками. С президентом. С "Легким паром".
Возьму старого папу, привезу к детям. Посидим, проводим
старый год. Новый встречу в храме. В десять утра первого
числа у нас Литургия – для таких же, как я – кто на Новый
год не счел возможным оставить родных. После службы и допьем
шампанское.
Дмитрий Свердлов, иерей
Православие и мир - 29.12.2010.
Фото - Vikotenik.36k.Ru & Blogs.mail.Ru
|
