Отцы и командиры
Почему парашют – не крылья ангела
Чтобы увидеть, как на практике проходит
работа священнослужителей в воинских частях, корреспонденты
"Фомы" отправились вместе со священником Александром
 Солдатенковым в отдельный гвардейский разведывательный полк
№ 45 спецназа Воздушно-десантных войск, дислоцированный в
Подмосковье. Картина оказалась яркой, но, мягко говоря,
неоднозначной. Хотя, конечно, вряд ли можно было ожидать
сходства с монастырем от самой боевой части российской армии.
Бойцов 45-го, в масках и мундирах с
изображением оскалившегося волка на нарукавных нашивках
(эмблема полка), в Чечне запомнили надолго – эти парни
полностью уничтожили более 130 баз сепаратистов, умудряясь
выходить из самых сложных ситуаций с минимальными потерями.
За мужество и героизм, проявленные в боях, восьмерым из них
присвоено звание Героя России. Более 600 офицеров и солдат полка награждены орденами и медалями.
Отец – солдатам
На батюшкиной машине въезжаем в ворота
части. Отца Александра часовые в голубых беретах
приветствуют по-военному, очень уважительно, хотя под
благословение никто не подходит. Походный храм во имя
чудотворного образа Пресвятой Богородицы "Благодатное небо"
развернут тут же, в одной из комнат контрольно-пропускного
пункта. Батюшка с гордостью показывает нам церковь –
походный алтарь и каждая икона сделаны добросовестно,
кое-что руками самих военнослужащих; везде идеальный
порядок, на алтаре местами видны следы свежей краски. Только
вот комнатка для полковой церкви маловата – здесь свободно
может разместиться разве что один взвод, а двум взводам уже
будет тесно. "Комполка обещал, что скоро начнем строить
каменную церковь на территории части, – говорит отец
Александр. – Сегодня мы как раз с ним эту тему обсудим более подробно".
Батюшка, несмотря на "военную" фамилию, до рукоположения
имел дело с армией только во время срочной службы, которую
проходил на советско-норвежской границе. В армию пошел
"довольно охотно, потому что в семинарию брали только после
срочной". И, в отличие от своего непосредственного
начальника, священника Михаила Васильева, куратора ВДВ в
"армейском" отделе Патриархии, уверяет, что в "капелланы"
пошел добровольно: "Искали иереев ехать в Косово, окормлять
наш контингент – я и поехал. И не жалею об этом". Смеется:
"Опять же, командировочные – целых пятьдесят рублей в день".
С тех пор батюшка работает с "военнослужащими нескольких
десантных и ракетных частей" – он так и не захотел уточнить,
скольких и каких именно. Так что в Генштабе могут быть
спокойны: наш российский священник никакому шпиону военную тайну не выдаст.
В семье отца Александра трое детей – два
сына и дочь. Сыновья уже призывного возраста, но пользуются
отсрочкой, потому что учатся в вузах. На мой вопрос, не
собираются ли они в семинарию, батюшка вздыхает: "Может
быть, Бог даст. Вот кем они точно не хотят быть, причем
категорически, так это офицерами или армейскими
священниками. Они со мной много поездили – не нравится
ребятам армия". Но чем именно не нравится, батюшка объяснить так и не смог.
По его словам, работа священника в воинских
частях строится примерно по одному сценарию: раз в неделю –
богослужение, в другой день – так называемые "беседы"
(фактически – лекции) с солдатами и офицерами (отдельно) на
"культовые" темы (в основном, о значении праздников и
связанных с ними обрядов). Редко, но бывает, что
командование просит батюшку лично побеседовать с кем-либо из
военнослужащих, замеченных в нарушении дисциплины (у самих
офицеров сегодня выбор средств дисциплинарного воздействия
на подчиненных невелик – от "наряда вне очереди" и
"упал-отжался" до матерных оскорблений или удара в зубы).
Иногда командование части просит провести молебен с
водосвятием, например, для освящения пасхальных куличей и
яиц. Вот, собственно, и все.
ВДВ – "войска для войны"
Командир 45-го, гвардии полковник Александр
Шулешов, доволен работой священника: "У нас сейчас из полка
не убегает никто, а раньше постоянно ловили… Считаю, что это
батюшка постарался. Ну и вообще приходит немало верующих
ребят – как им без духовности-то служить? Я сам в 40 лет, в
2002 году крестился – это было в Чечне. Почему? На войне без
Бога нельзя". Два Александра – отец и командир – увлеченно
обсуждают вопрос строительства храма, количество
стройматериалов... А когда неожиданно выясняется, что на
выделенном участке будет трудно сделать все как надо – вход
на западе, алтарь на востоке – вместе ищут решение проблемы
и находят взаимоприемлемый вариант, чтоб и каноны соблюсти,
и территорию украсить.
На улице, между тем, большинство бойцов
полка маршируют и строятся по ротам. И это не обычная
строевая подготовка, а военные учения – бойцы выходят из
казарм с полной выкладкой и боевым оружием. Вместо
традиционных голубых беретов на головах черные вязаные
шапочки, которые можно натянуть до самой груди, и тогда они
превращаются в маски с прорезями для глаз. Все в
бронежилетах, за плечами – огромные рюкзаки, в руках
автоматы, снайперские винтовки. Такое оружие я видел только
на сайтах, посвященных "спецтехнике": автомат-гранатомет
"Гроза", бесшумный автомат "Вал", снайперские винтовки
"Винторез" и ВСС… Некоторые "примеряют" светло-зеленые
резиновые костюмы. Однако "эта штука", как объяснил мне,
штатскому, командир роты в звании майора, вовсе не от
химического оружия, а для болот и сырых ям, где любят
прятать снайперов (собственно, только снайперы такие костюмы
и надевали). Но сфотографировать все это великолепие не
удалось – нас попросили: "Не снимайте нас, ребята!"
Сейчас бойцы и офицеры 45-го в Чечню вроде
бы не ездят – так, по крайней мере, они сами говорят
журналистам; хотя, по данным агентства "Интерфакс", в
республике постоянно пребывает сводный разведотряд ВДВ. А
вот учения идут полным ходом. Впрочем, и солдаты, и офицеры,
и сержанты, с которыми удалось побеседовать, в один голос
утверждают, что и без этого учебой заполнен, без
преувеличения, весь день бойца – с 6 утра до 10 вечера.
Разница лишь в том, что на учениях занятия продолжаются
сутками, почти без перерывов. 45-й полк и создавался в
феврале 1994 года как "элита элит". И тех, кто там служит,
обучали и обучают не только работе обычной военной разведки,
о которой мы знаем по книгам и фильмам – выход в тыл врага,
захват "языка", диверсии, знаменитая "разведка боем".
Навыками бойцов "сорокапятки" владеют в армии очень немногие
– здесь учат маскировать мину под что угодно, от авторучки
до "дипломата", вести слежку, закладывать тайники, работать
с агентурой, заниматься "психологической спецпропагандой",
наконец, не просто убивать, а планировать и проводить
"операции по устранению людей"…
Ну и, конечно, прыжки с парашютом. "Ты
прыгал? – с презрительной усмешкой переспрашивает меня
сержант Николай, когда я упоминаю о своем опыте
парашютирования. – С "вертушки"? Это ж совсем не то, брат.
Суди сам – вертолет Ми-8 летит 100-120 км/час, прыгают с
большим интервалом, первый прыжок всегда в тандеме (в связке
– А.Ч.) с инструктором. А мы прыгаем поодиночке, обычно с
Ил-76, на скорости 400 км/час и выше, интервал между
прыжками меньше полсекунды, сносит всех в одну сторону и
разлет (расстояние между парашютистами в воздухе – А.Ч.)
минимальный – 150 метров. Прибавь сюда то, что десантируемся
мы вместе с техникой – и сверху тебя может БМД (боевая
машина десанта – А.Ч.) накрыть уже на земле… То есть здесь
опасность гораздо выше". Но разговор продолжить не удается –
пора идти на лекцию, или, как называет ее батюшка, "беседу с
личным составом" разведроты.
В армии не ругаются – здесь так разговаривают
Заходим в здание казармы, именуемое на
вывеске "общежитием для военнослужащих". Нас встречает и
приветствует сразу целая группа – дневальный, сержант,
капитан. Низкорослый мускулистый сержант с недобрым лицом
требует от нас не фотографировать "офицеров и сержантов".
Пока расставляют стулья для бойцов – на лекции будет
присутствовать только один взвод, остальные уже вышли или
собираются выходить на учения – окончательно убеждаюсь в
правоте моих наблюдений, насколько отличаются друг от друга
военные даже одной части. Не только формой, погонами и
количеством нашивок. Привычному для нас образу рослых и
красивых десантников здесь соответствуют только офицеры;
сержанты и рядовые (и контрактники, и срочники) – все ниже
среднего, в лучшем случае, среднего роста, а солдат ростом
175 см на общем фоне уже кажется гигантом. Такая вот
наглядная иллюстрация последствий плохого питания в детстве,
которое пришлось у ребят на шальные 90-е. "Молодые"
выделяются еще и отсутствием развитой мускулатуры и выправки
(сержант и контрактник выглядят так, словно и спят по стойке
смирно). "Кормят здесь здорово, – говорит рядовой Александр
Семенов из Твери, сегодняшний дневальный. – Только
однообразно. Борщ с мясом, хлеб с маслом, картошка или каша
с мясом, салат из капусты, компот. Так сладкого не хватает!
Я тут пока еще три месяца только, как и весь наш призыв, но
надоела уже эта казенная еда. Вы б хоть сладкого привезли…"
Между тем лекция началась. Тема – Страсти
Христовы и Пасха. Разумеется, батюшка не пересказывает
катехизис, он старается укрепить в слушателях, молодых
солдатах, патриотизм и пробудить в них желание бороться с
грехами. Рассказав о Распятии, отец Александр развивает
тезис, что все мы распинаем Бога своими грехами. И
спрашивает бойцов: "Вот кто из вас ругается матом, поднимите
руку!" Над рядами взметается лес рук… Лекция проходит в
небольшом закутке зала казармы, заставленного койками в два
яруса – между койками и стеллажами со снаряжением. Бойцы
слушают очень внимательно, все глаза устремлены на лектора,
который ни на секунду не теряет контакта с аудиторией ("Не
ковыряй болячку!" – это священник бойцу, сидящему в первом
ряду). Затих даже ручной кролик по кличке Гений, сидящий в
клетке на столе по правую руку от батюшки. ("Гений – потому
что все понимает быстрее "молодых", – объясняет мне
прапорщик-контрактник).
А ближе к выходу замкомандира роты по работе
с личным составом в это время ставит задачу другому взводу
"молодых", который вместо лекции должен сейчас выйти на
сутки в лесополосу на учения. Капитан объясняет все
дружелюбно, с легкой иронией, и так доходчиво, что даже я,
человек абсолютно штатский и никогда не служивший, сразу все
понимаю: взвод должен выдвинуться в лесополосу на условную
точку на карте, занять ее, выставить охранение, дождаться
условного противника (другой взвод), не дать ему себя
обнаружить, разоружить и захватить в плен бойцов противника
без применения оружия и всяких опасных спецсредств. Но, увы,
даже опустив детальное описание конкретной задачи каждого
бойца, я не могу процитировать инструкцию – она целиком (за
исключением местоимений, междометий и названий видов оружия)
состояла из матерных слов. Священник, тоже хорошо слышавший
инструктаж, поморщился, но лекцию прерывать не стал.
"Ничего, я еще доберусь до его сердца, – сказал он мне после
лекции. – Работы впереди много, но у нас есть свои
миссионерские методы борьбы с этой скверной – очень
эффективные".
"Товарищ капитан, а как Вы считаете, нужен
вообще священник в армии?" – спросил я одного из ротных
офицеров, вручив ему наш журнал. "Естественно, – ответил мне
капитан, лицом и фигурой очень похожий на Майка Тайсона,
только белокожий. – Они ж такие темные приходят, ничего не
знают ни о Боге, ни о Родине…" – "А Вы все знаете?" –
"Конечно, я ж пять лет в военном училище учился!" "Здорово,
когда священник приходит, – говорит мне один из "молодых"
слушателей уже окончившегося матерного инструктажа (он
постеснялся назвать мне свою фамилию – "просто Костя"),
продолжая укладывать свой рюкзак. – Нет, я неверующий.
Просто он хоть говорит с нами по-человечески…" Священника
молодежь пока знает лишь как лектора. А еще им раздали по
экземпляру Священного Писания, которое они, кстати,
действительно читают, когда бывает время: сам проверил –
спросил, что именно в Писании им особенно интересно или
непонятно. Но пока интерес к Библии у ребят
культурно-исторический: "Там какие-то фистимляне, римляне,
персы – а куда они все подевались?"
"Я считаю, что те, кто откупается от армии,
и есть настоящие Иуды, – говорит бойцам отец Александр. –
Они продают и Родину, и Христа". По рядам проносится
одобрительный шум. А Саша Семенов тоскливо говорит: "Дурак я
все-таки, что из института вылетел… Теперь вот тут летаю…
Нас уже возили на прыжки – но первые прыжки не состоялись
из-за того, что парашюты смерзлись на аэродроме, мороз был
злющий. Прыгнули только по разу. Нормально, не страшно, мне
даже понравилось. Но, говорят, всякое бывает… Знаете, есть
такая армейская поговорка: "Попал в десант – гордись, не
попал – радуйся".
Алексей Чеботарев
Фома № 5, 2007.
Фото – иерей Александр Солдатенков – автор Максим Праздник
|
