Из Католичества в Православие
Отец Григорий Когнетти (отошел ко
Господу 14 апреля, в Великий Вторник 1998 года) создал в
Италии благочиние Московского Патриархата в период
больших трудностей для наших верующих. Нижеследующий
текст (впервые опубликованный в США) свидетельствуют о
его последовательности и приверженности вере в
возрождение православия в Италии. "Я профессор биологии и член
профессорско-преподавательского состава в Университете
Палермо (Италия), но, прежде всего, - православный
священник.
Я родился и вырос в семье католиков,
набожных и традиционных. В прошлом многие члены моей
семьи были священниками, монахами и даже епископами. Мой
крестный отец был кардиналом! Я получил образование в
школе, руководимой иезуитами. Среди прочего, я изучал
латынь (8 лет), греческий (5 лет) и философию (3 года),
а в возрасте 17 лет я хорошо знал католическую догматику
и особенно доктрину Фомы Аквинского. Я выбрал отделение
химии в университете и получил степень, когда стал
атеистом. Я не мог примирить свои научные знания с тем
отношением к Богу, которому меня учили, как единственно
существующему и единственно верному.
***
Читайте также по теме:
***
После окончания учебы я начал работать в
качестве исследователя в различных центрах США, затем в
Италии. В этот период я встретил свою жену, и мы
поженились в 1972 году. В то же время я стал доцентом в
Университете Палермо. В Палермо есть итало-албанская
униатская церковь, и совершенно случайно, я отправился
туда на литургию святого Иоанна Златоуста, проводимую на
греческом языке. Мною сразу овладело смутное восприятие
того, что за этой литургической формой было нечто
огромное, чего я не знал в свои годы пребывания в
католической церкви. Однако я должен признаться, что мой
первоначальный опыт был чисто культурным.
Вероятно, из-за моей научной подготовки
я сделал захватывающее открытие для себя в новой области
знаний. Я уже изучал нехристианские религии, и я был
уверен, что знаю практически все христианство. Мой
интерес к древнегреческому миру пробудился, и я
чувствовал необходимость узнать больше. Я обратился к
священнику, запросил информацию, и вскоре после этого я
читал книги разных авторов, православных современников,
таких как Евдокимов, Лосский, Мейендорф и Блум. Я был
глубоко впечатлен теологией святого Григория Паламы.
С изумлением я начал понимать, что
критика христианской веры, которая привела меня к
атеизму, была направлена только на школу, а не на саму
христианскую веру! Различие между сущностью и энергией
Бога, апофатическим подходом к Богу, противоречащим
моему научному знанию, явилось частью картины более
высокой реальности! Поэтому я получил веру, которая все
еще хрупка: уже не римскую веру, потому что я потерял ее
навсегда, но православную веру. Даже моя жена, которая
уже знала некоторые работы Евдокимова, была на моей
стороне. Вскоре мы стали полноправными членами
итало-албанской церкви.
В 1975 году мы были в Хьюстоне, штат
Техас. Я занимался исследованиями в опухолевом центре MD
Anderson. Даже при том что мы окормлялись в местной
униатской украинской церкви, священник Греческой
Православной Церкви был достаточно любезен, чтобы
позволить мне посетить библиотеку церкви. Я читал
столько трудов, сколько мог. История церкви и
православного мистического богословия были темами,
которые меня больше всего интересовали. Я уделил особое
внимание семи Вселенским соборам и псевдособорам Лиона и
Флоренции. Моя жена всегда была рядом со мной и
постоянно обсуждала и оценивала новые знания, которые мы
приобретали.
Постепенно мы осознали, что Православная
Церковь - это настоящая Святая Кафолическая и
Апостольская Церковь. Другим важным событием в этот
период была моя встреча с отцом Джорджем Сондергаардом.
Я услышал от него впервые проповедь православия, и он
заложил семена нашего будущего обращения. Вернувшись в
Италию, я с усердием и энергией работал с
Итальяно-Албанской церковью, все еще веря (вернее, желая
поверить), что можно быть одновременно римским католиком
и православным.
В то время мы стали читать святых отцов,
потому что мы в США купили всю коллекцию доникейских,
никейских и посленикейский святых отцов, также
опубликованных Эердамансом.
Мы читали все, что можно найти о
православии на итальянском, английском и французском
языках.
В 1979 году мы вернулись в Соединенные
Штаты. Я работал на кафедре химии в Университете Дьюка,
Дарем, Северная Каролина. Наш духовный рост, наконец,
стал приносить свои плоды. Приходило понимание, что
невозможно исповедовать православную веру, все еще
оставаясь в римском вероисповедании и вне истинного
православия. Итак, мы стали членами греческой церкви в
Роли, штат Северная Каролина, в субботу, в день
Пятидесятницы в 1979 году. Я принял имя Григория в честь
святого Григория Паламы, как дань благодарности святому,
чью доктрина восстановила для меня христианскую веру и
истинную Церковь.
После миропомазания, желание все чаще
входить в церковь неуклонно росло в нас. Мы осознали
великое благословение, которое даровал нам Господь, и
что этими дарами и знаниями, которые Он предоставил,
следует делиться.
В воскресенье после Крестовоздвижения в
1982 году я был рукоположен в чтецы в греческой церкви в
Гринсборо, Северная Каролина. Чтение дневной проповеди
на Евангелие не могло быть более достаточным для нас: мы
взяли наш крест, чтобы следовать за Господом.
Я очень признателен отцу Димитрию Козби,
который в то время был ректором миссии, близкой к нашей.
Его советы и забота были очень полезны. Я должен был
представить его миру Православной Церкви в Америке, и
это было очень важно для нашего духовного формирования.
По его совету мы несколько раз отправлялись в другие
приходы Православной Церкви Америки, особенно в Атланте
и монастыре Ресака (который также принимал участие в
паломничестве), и нашли миссионерский дух православия.
Мы были глубоко впечатлены епископом Димитрием и его
миссионерским умом. Его пример был, пожалуй, самым
важным ориентиром в нашей будущей жизни. В то время я
также написал несколько статей для The Dawn (Рассвет).
Мы были членами местной греческой церкви по двум
причинам: во-первых, потому что Церковь одна, а место
(приход) не так важно, а также потому, что у нашего
пастора был прекрасный греческий священник, которому он
был благодарен, как и другим священникам греческой
области. Не было причин для изменения юрисдикции,
которая бы только повредила.
В 1983 году мы вернулись в Италию, в
Палермо. Я был доцентом, руководил группой блестящих
исследователей, жил комфортно, и у меня было много
профессионального удовлетворения, но с духовной точки
зрения наша ситуация была критической. В городе была
православная церковь и мы были ближе к континенту, в
Риме, Неаполе и Бриндизи (от 600 до 800 км, по морю.) Мы
отправлялись в одну из этих церквей раз в месяц, чтобы
причаститься Святых Тайн, и почему (потому что) мы не
хотели, чтобы наш сын вырос без опыта церкви.
Дезинформация о Православии была (и все
еще остается) огромной. Подавляющее большинство верили
(и все еще верят), что православные являются своего рода
протестантами до реформы, которые отказываются
подчиняться папе. Римские католики побуждают людей
думать, что православие - не что иное, как что-то
экзотическое ("борода, ладан и строгие правила") для
грека или русского, хотя признают, что "несмотря на
раскол" некоторые православные имеют хорошую степень
духовности.
Все было ожидаемо, на всех уровнях
информации (газеты, журналы, телевидение и т.д.), чтобы
создавать впечатление, что православные скоро вернутся в
свой "загон" (теперь, однако, есть тенденция винить
православных, как нераскаявшихся мятежников). Необходимо
было проделать огромную миссионерскую работу, поскольку
многие были очень недовольны своей Римской Церковью.
Распространение сект, внутри и вне римского католицизма,
началось в Италии именно в то время. Мы начали
проповедовать Православие вокруг нас, с переменным
успехом: некоторые были очень заинтересованы; другие,
особенно в нашей семье, были неумолимы в презрении и
осуждении нас. Двое наших двоюродных братьев отказались
видеть нас с того времени.
Моему назначению чтецом в
Константинопольском Патриархате в Италии, предшествовало
рекомендательное письмо от местного епископа Геннадия в
Неаполе. (В то время я не знал - а узнал об этом много
лет спустя - что было еще одно письмо, на этот раз из
моего прихода, к которому я присоединился раньше). Моей
первой мыслью было посетить епископа и сказать ему, что
я хочу помочь организовать общину в Палермо (в то время
в Университете Палермо было около двух тысяч греческих
студентов и около пятидесяти смешанных семей), которое
священник мог регулярно посещать. Мой энтузиазм быстро
охладили.
"Мы не обращаем в свою веру" - сказал
епископ, начиная разговор. Он добавил, что необходимо
избегать любого риска нарушить Римскую Церковь, что
нанесет ущерб хорошим отношениям между Римом и
Константинополем. Мы не можем организовать общину в
Палермо, потому что униаты не приветствовали бы. Я
попросил разрешения, в качестве чтеца, выполнять функции
в моем доме, которое я получил, при условии, что это все
останется полностью негласно.
Я изо всех сил старался следить за
церковным календарем каждый день с семьей (моя жена, мой
трехлетний сын и сестра моей жены, которая тоже стала
православной в Америке). Я пел часы и вечерние
богослужения, вечерню в субботу и заутреннюю в
воскресенье по Типикону. Я должен признаться, что не был
полностью послушен епископу Геннадию; позволял небольшой
группе близких друзей втайне к нам присоединяться.
Мы были церковью, мы не были общиной, мы
были ничем. Ничем, которое посвящено святому Марку
Ефесскому. Мы думали, что он будет более уместен в
качестве покровителя, так как он очень хорошо знал
чувство одиночества, когда в Италии сражался за
православную веру с оппозицией римо-католиков, которые
хотели перетянуть в унию православных!
Раз в месяц мы продолжали посещать
православную церковь на континенте.
В нас жила память о миссиях Православной
Церкви Америки. Казалось, что наша ситуация зашла в
тупик. Пасха приближается, и мы хотели следовать
богослужениям Великой Недели. Мы планировали отправиться
в Рим, но, поскольку мы забыли заранее забронировать
место, отели возле церкви были полностью заполнены. Так
что в последний момент мы передумали и решили
отправиться в Бриндизи. Там мы встретили итальянского
православного священника, отца Антонио Лот, Московского
Патриархата, который проводил совместную службу в
греческой церкви.
Я не обращался в юрисдикцию Москвы,
поскольку в то время знал, что в Италии есть две церкви,
чьи священники имели плохую репутацию. Отец Антоний
объяснил, что эти два священника были недавно
отстранены, и что епископ Цюрихский Серафим,
ответственный за Италию, заменил их молодыми итальянцами
с хорошим образованием, работой и семьей, чтобы вернуть
жизненную силу итальянскому православию. Он также
предложил написать епископу Серафиму о ситуации в
Палермо. Получив разрешение, отец Антонио прибыл в
Палермо, а в воскресенье провел Божественную Литургию в
нашей гостиной, в присутствии небольшого количества
людей, и обещал регулярно возвращаться. Для нас это был
великий день!
***
Читайте также по теме:
***
Но вновь, Господь решил иначе: я получил
предложение работать на срок в шесть месяцев в Цюрихском
университете! Мы уехали в Цюрих 10 июня 1984 года. У
меня было письмо, подписанное несколькими членами нашего
сообщества, призывающее епископа Серафима открыть миссию
в Палермо.
Встреча с епископом Серафимом резко
отличалась от встречи с епископом Геннадием. Я рассказал
всю историю, я дал ему письмо и заверил его, что, если
он оставит священника в Палермо, мы бы постарались
разместить его как можно лучше. Он слушал очень
внимательно, проявлял солидарность, но пока не отвечал.
Вместо этого он пригласил меня служить чтецом в его
церкви, призывая меня изучить славянский язык.
Но я чувствовал в нем теплоту и доброту,
которые произвели на меня большое впечатление. Итак,
после многих лет греческого языка, я начал изучать
славянский язык и обычаи. Я служил постоянным чтецом, и
однажды епископ Серафим сказал мне, что хочет поговорить
наедине. Когда мы остались одни, он сказал мне, что
решил открыть общину в Палермо, но нет никого, кто мог
бы стать там священником.
Он улыбнулся и добавил: "Если только вы
сами не захотите стать этим священником ..."
Как я уже говорил, после обращения я
хотел больше участвовать в церкви, но, честно говоря, я
не видел священства в качестве краткосрочной цели. Я
скорее дьякон и, возможно, священник в конце жизни.
Епископ Серафим не хотел немедленного ответа, поэтому я
помню, как проводил много времени, обсуждая это с моей
женой. Мы пришли к выводу, что если нам действительно
нужна церковь в Палермо, мы должны согласиться, потому
что будет очень сложно получить второй шанс. Поэтому я
согласился, и вскоре был рукоположен в сан дьякона, а
потом и в священника.
Хотелось бы вспомнить важный эпизод. За
день до вылета из Цюриха в Палермо я позвонил по
телефону Михаилу Иеромоному в Resaca. Я рассказал ему о
последних изменениях в нашей ситуации и попросил его
помолиться.
Я помню, что он сказал: "Я буду
молиться, чтобы ты вернулся как священник".
Я был потрясен этим неожиданным ответом.
За день до моего рукоположения в священство я звонил
ему, и мне рассказали, что отец Михаил попал в больницу
с сильным сердечным приступом. Он умер в день моего
рукоположения, 2 сентября 1984 года. Моя главная служба
в качестве священника после литургии рукоположения была
для него Панихидой, и с тех пор его имя находится всегда
в моем сердце.
В конце моего пребывания я вернулся из
Цюриха в Палермо, где стал профессором. Но теперь я был
православным священником. Моя жена, в ее роли с
верующими, и моя сестра, как директор хора, сыграли
огромную роль в становлении общины".
Православный приход Св. Марка Ефесского
стал реальностью.
Journey to Orthodoxy - 03.06.2010.
|
