Возрастной ценз кандидата в священство:
историко-правовой анализ. Часть II. Возрастные цензы
кандидата священства и практика рукоположений в Русской
Церкви (988-1918 гг.)
Законодательные акты Русской Церкви (досинодального и
синодального периодов её истории) о возрастном цензе кандидатов в священный сан и действительная практика рукоположений.
Святитель Николай Касаткин (1836-1912), рукоположен
в сан иеромонаха в 24 года, епископ стал в 44 года.
Содержание исследования
"Возрастной ценз кандидата в священство:
историко-правовой анализ"
Как известно, Византийская каноника
оказала глубокое влияние на формирование церковного
законодательства на Руси. В частности, воспринимая и
адаптируя греческие акты, правовые акты Русской Церкви
подтверждают каноническое предписание о недопустимости
посвящения во священство ранее 30 лет, во диакона - 25
лет.
Говорить с точностью о возрастных рамках
посвящений на Руси в Киевский и Первый Московский
периоды [1] не приходится. Исторические сведения,
дошедшие до нас с того времени, весьма скудны.
Впервые интересующий нас вопрос был
затронут в числе ряда других аспектов церковной жизни
митрополитом Кириллом II в XIII столетии. Созыв
Владимирского Собора 1274 г., как отмечает в
предсоборной речи сам митрополит Кирилл, помимо
необходимости избрания местного епископа, был обусловлен
необходимостью упорядочить церковную жизнь, расстроенную
в смутное время татарского ига [2]. Дошедшие до нас
правила Собора выявляют недостатки церковной дисциплины,
и, в частности, в своем 6 правиле Владимирский Собор
подтверждает необходимость придерживаться в вопросе о
возрасте рукополагаемых канонов, издревле принятых в
Православии: "Производить во священство не вдруг, но
сперва поставить во чтеца, с молитвами для сего
установленными, облачив его в короткую фелонь; потом он
должен исправлять должность чтеца в соборной церкви, под
руководством старейшего церковника, пока научится всему,
что нужно (в чтении и пении церковном). После того можно
поставлять в диакона, но не ранее 25 лет возраста, а в
иерея не менее 30 лет" [3].
Несмотря на постановление Владимирского
Собора, на практике допускались и отступления от
принятых установок [4]. Из имеющихся у нас
биографических сведений, относящихся к тому периоду,
можно привести в пример свт. Иоанна Новгородского
(+1186), который стал священником вскоре по достижении
совершеннолетия (т.е. до 30 лет) [5]; свт. Стефан
Пермский (+1396) был рукоположен во иеродиакона в
возрасте чуть более 20 лет, во иеромонаха - примерно в
30 лет, во епископа - в 38 лет [6]. По этому поводу Е.
Е. Голубинский высказывает следующее предположение: "Очень
может быть, что не вполне строго сообразовались с
предписаниями канонов церковных, требующих, чтобы во
священники были поставляемы люди не моложе 30-летнего
возраста, как не со всей строгостью наблюдалось у нас
это предписание и во все последующее время, но
совершенно необходимо предполагать, что были набираемы в
кандидаты не дети, а люди взрослые, которые, после
возможно скорого и беглого приготовления... тотчас же
могли бы быть поставляемы во священники" [7].
Примечательно, что в истории Русской
Церкви вплоть до ХХ века мы не встретим ни одного
церковного (впрочем, и государственного)
нормативно-правового акта, регламентирующего возраст
поставления епископа. Неоднократно шла речь о
пресвитерах и диаконах, устанавливались возрастные
ограничения на принятие монашеского пострига, однако
архиерейских цензов все это не касалось. Объяснить это,
как видится, можно тем, что в Русской Церкви, также как
и в Греческой, хиротонии епископов все же совершались
согласно церковно-правовым нормам, а отступления в своем
большинстве затрагивали первую и вторую ступени
священства. При исследовании биографических и
агиографических данных об отечественных иерархах четко
прослеживается тенденция рукоположений архиереев зрелого
и даже преклонного возраста, зачастую старшего, нежели в
истории Византии и Восточных Церквей [8]. В большинстве
случаев, из сопоставления дат смерти и хиротонии
получается, что срок пребывания на кафедре не превышает
15 - 17 лет, довольно часто он составляет от 1 до 5 лет,
причем до архиерейства большинство иерархов, по крайней
мере, несли в продолжение какого-то определенного
времени монастырские послушания. Из всего этого следует,
что к моменту епископской хиротонии эти люди были уже в
немолодых годах, и, в любом случае, их поставляли не
ранее 30 лет.
Необходимо также заметить, что для
домонгольского и монгольского периодов нашей церковной
истории было характерно наличие отдельного института
духовничества. А именно, Русская Церковь, следуя примеру
Церкви Греческой, разрешала исповедовать и заниматься
духовнической практикой далеко не всем рукоположенным
священникам, принимая во внимание молодой возраст и
неопытность некоторых из них[9]. Подтверждение
существования данной практики можно встретить в
рукописных книгах библиотеки Софийского собора Новгорода,
в которых содержится и такое примечание: "Юннии же иереи
еще сущии отнюдь да не смеют прияти ни едину душу ко
исповеданию" [10]. Такое решение помогало избежать
некоторых проблем, даже при ранних хиротониях.
Определения древних Соборов о возрасте
хиротоний повторил созванный "для водворения правильного
порядка в Церкви" при Великом князе Иоанне Васильевиче и
митрополите Симоне Московский Собор 1503 г. [11] О
возрасте рукоположений во диакона и пресвитера вновь
высказался созванный при Иоанне Грозном и митрополите
Макарии Стоглавый Собор (1551 г.). В одном из царских
вопросов (гл. 5, в. 20), поставленных перед Собором,
были затронуты личные качества духовенства, и
указывалось на падение нравов в его среде. Здесь же мы
находим и упоминание о каноническом возрасте хиротоний
[12]. Соборяне отвечали: "Так же и епископом, коемуждо в
своем пределе, избирати и поставляти в попы и в диаконы
о всем по священным правилом, ничто же претворяюще. И
известно испытати отцем его духовным и седмью свидетели
о чистом его жительстве и о пребывании, и о летех
возраста. Аще тридесять лет имать и грамоте умеет, и аще
будет достоин - таковый да поставлен будет в попы. А в
диаконы - аще 25 лет возраста имеет и будет достоин,
таковый в диаконы да поставлен будет. Аще ли и зело
достойны будут, а леты несовершены по священным правилом
- таковых не поставляти до уреченных лет. А которые
диаки учнут приходити ко святителем ставитися в диаконы
и в попы, а грамоте не совершенно умеют, аще будут леты
совершены - и им таких не поставляти, да посылают их по
соборным церквам и велят их учити протопопом и
священником соборным, чтобы на соборе псалмы и псалтырю
говорили и каноны конархали, дондеже навыкнут церковный
чин. И тогда, аще будут достойни, да поставлени будут..."
[13]. По поводу возраста в Стоглаве имеется еще одно,
идентичное настоящему указание в иной главе "О дияцех,
хотящих в диаконы и в попы ставитися": "И святителем
избирати по священным правилом: в попы ставити 30 лет, а
в диаконы - 25 лет" [14].
Тем не менее, исторические факты
показывают, что как тогда, так и в следующем, XVII,
столетии, невзирая на соборные определения, ситуация
ничуть не меняется: иерейские и диаконские рукоположения
совершаются раньше положенного срока, архипастырей же
по-прежнему ставят в более позднем возрасте. Наглядным
подтверждением тому являются следующие примеры:
митрополит Московский и всея Руси Даниил хиротонисан во
епископа 1522 г., когда ему исполнилось 30 лет, до того,
как известно, он был игуменом Иосифо-Волоцкого монастыря,
следовательно, значительно раньше канонического возраста
был посвящен во пресвитера, а может быть, и во диакона
[15]; скорее всего, достаточно рано был рукоположен во
пресвитера еп. Коломенский Вассиан (Топорков), на
кафедру же поставлен в каноническом возрасте, в 1525 г.
[16]; в 20 лет, после женитьбы, был рукоположен во
священника будущий архиепископ Астраханский Феодосий (Харитонов)
(архиереем он стал в 1602 г., когда был уже в преклонном
возрасте) [17]; жена и дети прп. Дионисия Радонежского,
будущего наместника Троице-Сергиевой Лавры (+1633),
умерли, когда ему было около 30 лет, из этого следует,
что священником он стал ранее положенного возраста,
примерно за 6 лет до пострига [18]; свт. Нектарий
Сибирский (+1667) рукоположен во иеромонаха в возрасте
27 лет, с 28 лет - начальствовал в монастыре, стал
епископом - примерно в 48 лет [19]; Никон, Патриарх
Московский и всея Руси, женившись, был рукоположен в
священника в возрасте чуть более 20 лет, архиерейская
хиротония состоялась, когда ему исполнилось 43 года
[20]; свт. Иларион, митр. Суздальский и Юрьевский
родился в 1631 г., в 1651 - иеродиакон (т. е. в 20 лет
от роду), в 24 года стал иеромонахом, архиерейская
хиротония совершена в 1681 г. [21]; ранее 30 лет
рукоположен во иеромонаха свт. Питирим Тамбовский (+1698
г.), епископом же стал в 40 лет [22]; архиеп.
Архангельский Варсонофий (на кафедре был с 1594 г.)
посвящен в иеромонаха в 20 лет от роду [23]; свт.
Димитрий Ростовский был рукоположен во диакона в 18 лет,
во пресвитера - в 24 года, в епископы - в 50 лет [24].
Боярыня Феодосия Морозова посещает протопопа
Аввакума в заключении. Аввакум Петров (1620 - 1682)
рукоположен в диаконы в 22 года, в сан священника в 24
года
Весьма интересно и то, что среди
вопросов Святейшим Патриархам Московским и всея Руси в
чине исповеди, изданном в первой половине XVII в.
встречается следующий: "Не поставил ли еси попа преже
тридесяти лет" [25].
Говоря об избрании и посвящении в сан на
Руси, следует также помнить, что до конца XVII в. у нас
не была развита система духовного образования. Ввиду
отсутствия у ставленника целостной базы знаний,
основными критериями для архиерея становились
элементарная обученность грамоте, знание Писания, личное
нравственное состояние и возрастная зрелость. Последний
критерий, как мы видели, учитывался далеко не всегда. С
другой стороны, с древности на Руси в той или иной форме
имело место участие мирян в выборах священников, что,
конечно, не решало возрастной проблемы, однако все же во
многом способствовало избранию более авторитетных и,
по-видимому, опытных пастырей.
***
***
С приходом к власти Петра I резко
обозначилась тенденция повышения уровня образованности
общества в целом, и духовенства, в частности.
О шедших издревле проблемах уровня
образованности в духовной среде уже упоминалось, добавим
здесь и то, что еще Собор 1667 г. откровенно высказался,
что на Руси "во священство поставляются сельские невежды,
иже инии ниже скоты пасти умеют, кольми паче людей"
[26]. Впервые Петр обрисовал задачу по распространению
образования среди духовенства в беседе с Патриархом
Адрианом, которая состоялась в октябре 1699 г. вскоре
после возвращения царя из зарубежного путешествия [27].
Последовавшее за этим повсеместное открытие духовных
школ и училищ в России непосредственно отразилось и на
церковном законодательстве о возрасте рукоположения.
Именно в этом ключе представляется возможным понять и
объяснить мнение свт. Филарета Московского, согласно
которому ранние хиротонии являются наследием именно
Синодальной эпохи (в октябре 1856 года митрополит писал:
"...сие отступление от правил (о возрасте ставленников -
А. К.) введено за 130 лет доныне, и укоренено привычкою"
[28]). Отступления от канонических норм допускались в
практике и раньше, однако отныне они закрепились на
законодательном уровне, о чем позднее скажем подробнее.
Впрочем, желая уменьшить превысившее
необходимость количество духовенства, в 1711 г.
правительство издает статьи о ставленниках, в которых
снова прописывается минимальный возраст рукоположения:
во диакона - 25 лет, во пресвитера - 30 лет [29].
С распространением систематического
богословского образования смещаются акценты в
требованиях к ставленнику. Теперь главным критерием
становится оконченное обучение в духовной школе, и если
сначала данный критерий выдвигался в качестве желаемого
условия, то впоследствии рукополагать стали только при
наличии полного богословского образования. Лишь в 1882
году было вновь позволено при необходимости посвящать в
священники и диаконы лиц, не окончивших духовную
семинарию [30].
Школьное образование, владение базой
знаний заменяет возраст, эрудиция восполняет недостаток
лет священнослужителя - так кратко можно сформулировать
общий принцип, сформировавшийся в правление Петра
Великого и обусловивший всю последующую практику
рукоположений Синодального периода. По этому поводу свт.
Филарет Московский писал: "Сим оправдывается, от
предписанного Духовным Регламентом (о дом. учил. пункт
16) предпочтения ученых неученым, происшедшее
обыкновение производить ученых во священника ранее
тридцатилетнего возраста, по двум уважительным причинам:
во-первых потому, что они высших возрастом превышают
познаниями, во-вторых потому, что когда они пробыли лет
десять, или более, в училищах, из которых, вследствие
надзора за поведением, так же как и за учением,
ненадежные каждый год извергаются, а надежные постоянно
руководствуются к благочинию и благонравию, то после
сего добрый училищный аттестат есть не менее надежное
ручательство за ожидаемое от них поведение, нежели
тридцатилетний возраст тех, которые не прошли сего
искуса училищного" [31].
Итак, Духовный Регламент не говорит
прямо о возрасте ставленников, однако санкционирует
посвящение выпускников духовных школ, при этом повелевая
"не ставить в священники и диаконы ни единого, который в
школе дому Архиерейского... не наставлен есть" [32].
Данное положение Регламента фактически отменяло соборные
постановления о возрастных цензах, потому как
рукополагали по большей части выпускников духовных школ,
а возраст принимаемых учеников по предписанию
архиепископа Феофана (Прокоповича) колебался от 10 до 15
лет [33]. Больше того, в проекте Санкт-Петербургской
семинарии можно найти совет Феофана не принимать детей
даже свыше 10 лет, "ибо таковаго возраста дети еще не
вельми обучилися злонравию, и если обучилися, однакож не
закрепили обычаем, и мощно таковых не трудно отучить:
також бунтовать и бужать не могут еще. А большаго
возраста, яко не весьма надежнаго, не принимать" [34].
Ситуация, в целом, не изменилась на
протяжении всего Синодального периода. Для иллюстрации:
Устав православных духовных семинарий от 22 августа 1884
г. определяет возраст приема в семинарии границами от 14
до 18 лет (при 6-летней семинарской программе) [35]. В
результате студент, оканчивавший учебу, имел 20 или чуть
более того лет от роду. Это, соответственно, и был
возраст основной части поставляемого духовенства. Если
выпускник продолжал свое образование в стенах духовной
академии и рукополагался после ее окончания, то
хиротония совершалась в более позднем возрасте, который,
тем не менее, все еще не достигал канонического.
7 сентября 1737 года вышел Указ
императрицы Святейшему Синоду, в котором снова
напоминалось о возрастном цензе для священнослужителей:
30 лет для священников, 25 - для диаконов. Но мотивация
данного закона заключалась вовсе не в стремлении к
соблюдению канонических правил: Указ требовал
ускоренного рекрутского набора из духовного звания, и
направлен был, скорее, не на пользу духовенству, а
против него [36].
Своего рода возвращением к древним
соборным постановлениям должно было стать новое
Положение о составе приходов и церковных причтов,
вышедшее в ходе реформ императора Александра II.
Высочайше утвержденное от 16 апреля 1869 года Положение
в числе прочих определений постановляет наблюдать при
возведении на высшие степени церковного причта, чтобы
соблюдались порядок постепенности прохождения этих
степеней и "лета от рождения, а именно: в сан Диакона,
на вакансию псаломщика, или на содержание от прихожан
рукополагать только достигших 25-ти лет от роду, а в сан
Священника, по возможности, не моложе 30-ти лет" [37].
Этот же Закон вводит еще один, новый возрастной ценз для
священства. Теперь из "лиц, подвергшихся вдовству после
первого брака, или вовсе не бывших в браке и желающих
навсегда остаться в безбрачном состоянии дозволяется
возводить, при других полагаемых церковными правилами
условиях, в сан Диакона и Священника не моложе 40 лет..."[38]
Тем не менее, новый закон, по сути,
также явился "мертвой буквой" - вероятно, "возможность",
о которой говорилось в законе, не была найдена в
практической жизни. Как и в случае с возрастными
ограничениями для лиц, желающих принять монашеский
постриг (для мужчин - 30 лет, для женщин - 40 лет) [39],
эти возрастные цензы по-прежнему не распространялись на
выпускников духовных школ - таковых продолжали
рукополагать (и постригать) ранее указанного возраста.
Естественно, что такое расхождение
канонических норм и реальной церковной жизни, как и во
все времена, рождало немало проблем, как среди белого
духовенства, так и среди монашества. В середине XIX
столетия митрополит Филарет (Дроздов) отмечал
справедливость жалоб "на произведение в священников
окончивших богословское учение, имеющих иногда не много
более 20 лет от рождения" [40]. Для московского
святителя очевидно, что данная практика не является
нормальной, и, более того, он указывает на произведение
во священника ранее 30-летнего возраста как на одну из
причин появления в Церкви недостойных пастырей [41].
Свт. Филарет пишет о необходимости для
епархиального начальства, "чтобы, при сохранении к
училищным аттестатам внимания, которое они заслуживают,
было, впрочем, обращаемо внимание и на возраст
окончивших курс учеников, при производстве во священника,
дабы в сан сей посвящаемы были люди не слишком незрелого
возраста" [42]. Из слов святителя явствует, что нередки
были случаи очень ранних хиротоний, когда тот или иной
студент, ввиду отличной успеваемости и способностей,
перескакивая через один либо несколько курсов,
выпускался из школы ранее обычного срока (заметим, что в
современной академии и семинарии такое явление тоже
нередко можно встретить). Правда, справедливости ради
следует сказать, что в 1856 году, в письме Тверскому
архиепископу Алексию свт. Филарет свидетельствовал, что
в его правление "не было примера, чтобы
восемнадцатилетний, даже из окончивших семинарское
учение, был произведен во диакона" [43].
Среди резолюций свт. Филарета
встречается множество наглядных примеров его позиции по
данному вопросу, материалы эти имеют важнейшее значение
и для истории Церкви, и для канонического права. Так, на
одном из прошений о рукоположении студента можно видеть
следующий отказ: "Ученику посему осьмнадцать лет, и
потому во диакона рано" [44]. Значимым для Святителя был
и срок прохождения службы в каждой из степеней, что
следует из такой его резолюции: "Диакон не выслужил трех
лет в диаконстве, и поведения не худого; отказать ему"
[45].
На мнение викарного епископа
Дмитровского Иннокентия о возможности молодого диакона
посвятить в священнический сан Филарет Московский
отвечает: "Диакона произвести сомнительно; ибо не имеет
тридцати лет..." [46] Особо строго относится митрополит
к лицам, не прошедшим курс богословских наук: "Диакон
только 25-ти лет (Резолюция на прошении диакона о
рукоположении во священники - А. К.). Богословскаго
учения не слушал. И по летам и по закону 6 декабря 1829
года [47] произведен быть во священника не может.
Объявить ему, что за такия не дельныя прошения бранят и
наказывают" [48]. Или ответ еще на одно прошение, только
теперь уже прихожан: "Диакон не имеет еще 30 лет и
недоученный. Объявить о сем месте окончившим семинарский
курс" [49].
Совершенно не допустимым святитель видит,
чтобы хиротония выступала в качестве решения
материальных проблем семьи. К примеру, на просьбу
испытывающих крайнюю материальную нужду диакона с
семейством о произведении его во священство свт. Филарет
на основании закона категорически отказывает этому
клирику как не имеющему богословского образования,
облекая свой отказ в достаточно жесткосткую форму: "Диакон
не имеет права по закону ибо не слушал Богословскаго
учения. И напрасно думает он, будто можно получить
священство потому, что у него худа печь" [50]. Эта
резолюция не является единичной, аналогичные ей
встречаются неоднократно [51], ибо отражают четкую
позицию Святителя по возрастному вопросу, которая, как
следует из делопроизводства самых разных лет, не
претерпевает эволюции с течением его архипастырского
служения.
Примечателен случай поставления пастыря
для верующих, перешедших из старообрядческой среды,
произошедший в 1854 году. Отклоняя предлагавшуюся
прихожанами единоверческой Церкви кандидатуру из
выпускников духовной школы (не достиг еще 30 лет) на
избрание в священники, свт. Филарет Московский пишет: "Хотя
же и в прежния времена были, и ныне есть примеры
снисхождения, по которому без предосуждения
рукополагаются в пресвитера недостигшие тридцатилетнего
возраста; но сие снисхождение неудобным признается
приложить к единоверческой церкви, дабы ея прихожане,
приверженные к особенным ея правилам и обрядам, не
получили повода к опасению, что данныя им правила могут
быть изменены. Напротив того начальство долгом
поставляет наблюдать, чтобы данныя единоверческой церкви
правила соблюдаемы были во всем неизменно" [52].
Рассматривая укоренившееся послабление в
возрастном вопросе хиротоний как временно терпимое,
митрополит Филарет (Дроздов) ратовал за возвращение к
нормам, изложенным в древних канонах, и при этом
предлагал весьма резонную схему воплощения в жизнь
такого перехода. Сам принцип послабления возрастных
ограничений для ставленников, применявшийся святителем,
выражается в следующих его словах: "Правила церковные
требуют для диаконства 25, а для иподиаконства 20 лет
возраста. Уже много снисхождения есть ли для диаконства
требуются только иподиаконские лета" [53]. Отсюда
несложно сделать проекцию на возраст священника,
соотнеся его с 25-летним диаконским цензом, который и
мог стать, по мнению святителя, желаемым возрастом
рукоположения выпускника семинарии в пресвитерский сан.
Итак, 20-ти и 25-летний цензы, согласно видению
митрополита, могли бы стать своего рода ступенью к
реанимации 30-ти и 25-летнего цензов.
Однако наряду с таким раскладом дел
существовала еще одна немаловажная проблема: вопреки
действовавшему законодательству некоторыми архиереями
совершались ранние рукоположения лиц, не имеющих
полноценного богословского образования. В период
управления Ярославской епархией свт. Филарету пришлось
непосредственно столкнуться с этой проблемой, и, как
видно из его письма Андрею Николаевичу Муравьеву от 30
декабря 1834 года, святитель резко осуждает подобную
вольность. "...Раннее производство во священника из
таковых (не имеющих образования - А. К.) дает самых
худших священников", - подчеркивает свт. Филарет [54].
Как мы уже обозначили ранее, проблемы,
вызванные ранними хиротониями, существовали как в среде
приходского, белого, духовенства, так и в среде
монашества. Речь пойдет об ученом монашестве. Этот
своеобразный феномен, значение которого для истории
Русской Церкви, с одной стороны, сложно переоценить, с
другой, - который имеет свои негативные аспекты.
"С начала XVIII в. преподавание в
духовных училищах, а затем ректорство в семинариях стали
ступеньками лестницы, ведшей к сану епископа, - пишет И.
К. Смолич. - Таким образом, этот высокий сан возлагался
на совсем молодых монахов, никогда не видевших монастыря" [55].
Несмотря на то, что в 1832 году для пострижения в
монашество был установлен возрастной минимум - 25 лет,
многочисленные пострижения происходили значительно
раньше, в случае желания студента принять постриг еще до
окончания учебы. Ученые монахи обладали достаточно
большими привилегиями, неплохим материальным положением,
и главное - поддержкой Святейшего Синода.
"Молодые карьеристы принимали постриг
еще на студенческой скамье. По окончании академии они
получали должности согласно аттестату..." [56]. В итоге в
возрасте 28-30 лет монашествующие становились во главе
педагогических корпораций, и, не имея достаточного опыта,
начальствовали над учителями с долголетним стажем.
Архиепископ Херсонский и Одесский Никанор (Бровкович),
сам вышедший из "ученых монахов", в своих высказываниях
о данном институте рисует весьма неприглядную картину
того, как эта специфическая среда, соединяясь с
возрастной незрелостью и недостатком опыта, порождала
различные пороки, карьеризм и прочее. В этой связи
владыка Никанор отмечает недостаток достойных кандидатов
на архиерейство [57].
Уместным здесь будет озвучить некоторые
контраргументы, направленные в адрес распространившегося
с XVIII в. мнения, что отступление от правил, касающихся
возраста, компенсируется достаточной подготовкой
ставленника в духовной школе. Как следует из самой
истории духовных учебных заведений в России, данное
оправдание является не совсем объективным и
удовлетворительным. Среди учащихся академий и семинарий,
особенно в начале ХХ столетия, имели место
многочисленные недостатки нравственного характера,
например, известно участие студентов в революционных
движениях того времени. Еще раньше, в ХIХ веке,
появилась проблема нежелания выпускников духовных школ
принимать священный сан. После разрешения в 1871 году
выпускникам семинарии поступать в университеты началось
массовое бегство из духовных школ. Уже к 1878 году 46%
светских студентов составляли бывшие семинаристы, что
привело к острой нехватке кандидатов на церковные
должности и различным беспорядкам в университетах [58].
В период подготовки к Всероссийском
Церковному Собору 1917-1918 гг. преподаватель одной из
региональных семинарий А. Красовский писал: "Питомцы
духовной школы усиленно отказываются от принятия
духовного сана: таков факт, обративший на себя общее
внимание и заставивший подлежащие сферы встревожиться
над вопросом о том, что делать - и в частности - как
реформировать нашу духовную школу, чтобы она достигала
своей цели". Ниже Красовский замечает: "... не потому ли
возникают постоянные волнения в наших семинариях, что не
в меру усердные духовные руководители их (студентов - А.
К.), вовсе не считаясь с законами психического развития,
слишком рано начинают своих питомцев вгонять в рамки (разумеем
специальную подготовку к священству), до которых те
просто не доросли еще; и с этой целью, вместо того чтобы
отодвинуть несколько эти рамки, производят над духовной
личностью учащихся эксперименты настолько болезненные,
что они естественно вызывают не только протест против
экспериментаторов, но, так сказать, и неприязнь к самой
клинике?" [59].
Думается, комментарии здесь излишни.
Примеров, отражающих неудовлетворительное духовное
состояние воспитанников духовных школ, можно привести
немало, и становится очевидным, что духовная школа вовсе
не восполняла недостаток жизненного и духовного опыта,
не решала данной проблемы, и в действительности вопрос
оставался неразрешенным.
Анатолий Колот
Богослов.Ru - 10.08.2008.
Использованная литература
1. Периодизация согласно Голубинскому -
см.: Голубинский Е.Е. История Русской Церкви: В 2 т. -
Изд. 2-е, испр., доп. - М., 1901-1911. Т I, ч. 1. - С.
XXII.
2. Оригинальный текст постановлений
Владимирского Собора см.: Сборник памятников по истории
церковного права, преимущественно русского, кончая
временем Петра Великого / Сост. В.Н. Бенешевич. - Вып.
II - Пг., 1914. - С. 1-8.
3. Цит. по: Сведения о Соборах, бывших
в Русской Церкви с Х до XIII столетия // Христианское
чтение, издаваемое при Санкт-Петербургской духовной
академии. 1852. Ч. 1. - С. 314-315.
4. Баловнев Д.А. Приходское духовенство
в Древней Руси. Х-ХV вв. / Православная Энциклопедия. -
М.: Церковно-научный центр "Православная Энциклопедия",
2000. Т.: Русская Православная Церковь. - С. 254.
5. Жиганов Е. Святитель Иоанн,
архиепископ Новгородский // ЖМП, 1968, N9. - С. 72-76.
6. Мануил (Лемешевский), митр. Русские
православные иерархи 992-1892: В 3т. - М.: Изд.
Сретенского м-ря, 2004. Т. III. - С. 48-50.
7. Голубинский Е.Е. Указ. соч. Т. I,
ч.1. - С. 446.
8. См.: Мануил (Лемешевский), митр.
Указ. соч.; Голубинский Е.Е. Указ. соч. Т. I; Макарий (Булгаков),
митрополит Московский и Коломенский. Указ. соч. Тт.
I-VI.
9. До сих пор в предисловии к
Последованию об исповеди нашего требника сохраняется
следующее указание: "Аще кто без повелительныя грамматы
местнаго епископа дерзнет приимати помышления и исповеди:
сицевый правильно казнь примет, яко преступник
божественных правил, и зане не точию себе погуби, но и
елицы у него исповедашася, не исповедани суть: и елика
связа, или разреши, не исправлена суть...". Требник: В
2ч. - М.: Московская Патриархия, 1989. Ч. 1. - С. 70.
10. Дубакин Д.Н. Влияние христианства
на семейный быт русского общества в период до времени
появления "Домостоя": диссер. на соиск. уч.ст. магистра
богословия // Христианское чтение, 1880, N2. - С. 35.
Цит. по: Киприан (Керн), архим. Православное пастырское
служение. Из курса лекций по Пастырскому Богословию -
Изд. 2-е. - Париж, 1985. - С. 139.
11. Определения Московского Собора 1503
г. // Православный собеседник, издаваемый при Казанской
духовной академии. - Казань, 1863, Ч. 2. - С. 352.
12. Российское законодательство X-XX
веков: В 9 т. Т.2 : Законодательство периода образования
и укрепления Русского централизованного государства /
Под общ.ред. О.И.Чистякова; Отв.ред.тома А.Д.Горский;
Рец. В.И.Корецкий. - М.: Юридическая литература, 1985.
13. Цит. по: Емченко Е.Б. Стоглав:
Исследование и текст. - М.: Издательство "Индирик",
2000. - С. 395-396.
14. Цит. по: там же. - С. 285.
15. Макарий (Веретенников), архим.,
Флоря Б.Н. Даниил, митр. Московский и всея Руси /
Православная Энциклопедия. - М.: Церковно-научный центр
"Православная Энциклопедия", 2000-2008. Т. ХIV. - С. 66.
16. Кузьмин А.В., Макарий (Веретенников),
архим. Вассиан (Топорков) / Там же. Т. VII. - С. 258.
17. Мануил (Лемешевский), митр. Указ.
соч. Т. III. - С. 120-121.
18. Скворцов Д.И. Дионисий Зобниновский,
архимандрит Троицы-Сергиева монастыря. (Очерк жизни и
деятельности его, преимущественно до назначения в
Троицкие архимандрита) - Тверь, 1890. - С.6.
19. Ромодановская Е.К. Нектарий /
Словарь книжников и книжности Древней Руси. - СПб.,
1993. - Вып. 3, ч.2. - С. 374-376.
20. Тальберг Н. История Русской Церкви.
М.: Изд-во Сретенского монастыря, 2004. - С. 338.
21. Мануил (Лемешевский), митр. Указ.
соч. Т. I. - С. 507-508.
22. Там же. Т. II. - С. 492.
23. Алексеев А.И. Варсонофий, архиеп. /
Православная Энциклопедия. - М.: Церковно-научный центр
"Православная Энциклопедия", 2000-2008. Т. VI. - С. 675.
24. Федотова М.А. Димитрий, свт. / Там
же. Т. ХV. - С. 8-10.
25. Алмазов А. Тайная исповедь в
Православной Восточной Церкви: опыт внешней истории
(исследование применительно по рукописям): В 3 т. -
Одесса, 1894. Т. III: Приложения. - С. 186.
26. Цит. по: Законодательство Петра
Великого относительно православного духовенства //
Православный собеседник, издаваемый при Казанской
духовной академии. - Казань, 1863. Ч. 2. - С. 382.
27. Там же. - С. 385.
28. Собрание мнений и отзывов Филарета,
митрополита Московского и Коломенского по учебным и
церковно-государственным вопросам: В 5 т. / Под ред.
Преосвященного Саввы, архиеп. Тверского и Кашинского.
М., 1883-1886. Т. IV. - С. 141.
29. Полное Собрание Законов Российской
Империи. - Изд. 2-е. - СПб., 1830-1884. Т. IV. N 2352.
30. Бердников И.С. Краткий курс
церковного права. Казань, 1888. - С. 42.
31. Собрание мнений и отзывов Филарета,
митрополита Московского и Коломенского. Т. II. - С.177.
32. Духовный Регламент
Всепресветлейшего, Державнейшего Государя Петра Первого,
Императора и Самодержца Всероссийского. Изд. 4-е. М.,
1897. - С. 94.
33. Смолич И.К. История Русской Церкви.
1700-1917 / История Русской Церкви: В 10 т. Кн. 8, ч.1.
- М.: Изд-во Спасо-Преображенского Валаамского
монастыря, 1996. - С. 393.
34. Цит. по: Законодательство Петра
Великого относительно православного духовенства //
Православный собеседник, издаваемый при Казанской
духовной академии. - Казань, 1863. Ч. 2. - С. 402.
35. Уставы православных духовных
семинарий и училищ, Высочайше утвержденные 22 августа
1884 года, с относящимися к ним Постановлениями
Святейшего Синода. - (Печатано по определению Святейшего
Синода от 21 декабря 1907 года за N 8305.) - СПб., 1908. - С. 87.
36. Смолич И.К. Указ. соч. - С. 330.
37. Высочайше утвержденное положение
Присутствия по делам православного духовенства. - О
составе приходов и церковных причтов N 469 от 16 апреля
1869 / Полное Собрание Законов Российской Империи. -
Изд. 2-е. - СПб., 1830-1884. Т. XLIV. Отд: 1. N46974.
38. Там же.
39. Сборник церковно-гражданских
постановлений в России, относящихся до лиц православного
духовенства. / Сост. Н. Александров. - СПб., 1860. - С.
9.
40. Собрание мнений и отзывов Филарета,
митрополита Московского и Коломенского. Т. IV. - С. 141.
41. Всеподданнейшее представление
митрополита Филарета, с приложением рукописи,
озаглавленной: "О средствах против недостатка в
достойных священниках" / Собрание мнений и отзывов
Филарета, митрополита Московского и Коломенского. Т. II. - С. 160-161.
42. Там же. - С. 161.
43. Письма Московского митрополита
Филарета к покойному архиепископу Тверскому Алексию.
1843-1867. - М., 1883. - С. 146.
44. Полное собрание резолюций Филарета,
митрополита Московского: В 5 т. / Под ред. прот. В.С.
Маркова. - М., 1903-1908. Т. I. Вып. 1. N1238. - С. 553.
45. Там же. Т. I. Вып. 1. N707. - С. 352.
46. Там же. Т. II. Вып. 1. N1871. - С. 204.
47. 6 декабря 1829 года был издан Указ,
в котором подтверждалось, что в священники городских и
сельских церквей могут быть рукоположены окончившие
духовные академии или семинарии.
48. Полное собрание резолюций Филарета,
митрополита Московского. Т. III. Вып. 1. N3888. - С. 49.
49. Там же. Т. II. Вып. 2. N1999. - С. 23.
50. Там же. Т. III. Вып. 1. N3864. - С. 34.
51. См., напр.: Полное собрание
резолюций Филарета, митрополита Московского. Т. III.
Вып. 2. N4437. - М., 1908. -С. 66.
52. Резолюции Московского митрополита
Филарета // Душеполезное Чтение. 1871, Ч. 4, N 8. - С.
483-484.
53. Письма Московского митрополита
Филарета к покойному архиепископу Тверскому Алексию.
1843-1867. - М., 1883. - С. 146.
54. Письма митрополита Московского
Филарета к А.Н. Муравьеву. 1832-1867 гг. - Киев, 1869. -
С. 13.
55. Смолич И.К. Указ. соч. - С. 290-291.
56. Там же.
57. Там же. - С. 293, 432-433.
58. Там же. - С. 324.
59/ Отзывы епархиальных архиереев по
вопросу о церковной реформе: В 2ч. - М., 2004. Ч.2. - С. 113, 117.
|
