Если трудно проходит пост...
Начало Великого поста у нас на приходе из
года в год – всегда одинаковое. Говорю не об одинаковости Богослужений или
меню питания постящихся, – о другом: с первых же дней поста
на прихожан и священников наваливается то, что в церковной
среде называется "искушениями": какие-то неприятности,
скорби, маленькие и побольше, обострения конфликтов и
болезней (одна прихожанка что ни пост, то неизменно – ну вот
так получается – падает и ломает то руку, то ногу, но не
унывает и относится к этому стоически и даже не без юмора),
житейские неудачи и самые нелепые несообразности...
У иных
вылезают раскаянные и подзабытые уже, казалось бы, греховные
страсти (сколько горьких исповедей выслушаешь на тему
"плавного" заговенья на масленицу, которое столь же плавно
затягивает человека в запой в дни поста!...).
Многие из тех, кто задавался целью "уж
этот-то пост" провести подвижнически, строго и свято,
стяжать ту и эту добродетель, к концу первой же седмицы,
долгой, трудной, неуютно-прохладной, но трезвящей и
целительной, как утренний сквозняк, выдувающий из комнаты
похмельный чад и дурман, приходят на исповедь в
неподдельных, "непостановочных" слезах, слезах
обессиленности от самих себя: ничего-то мы не стяжали,
никакой-то грех не победили, только еще раз убедились в
своей немощи...
Состояние это таково, что высоким словом
"Богооставленность", встречающимся у святых отцов, его
как-то не назовешь, а приходит в голову разве что
обескураживающе низменный образ из молитвослова: "яко свиния
лежит в калу, тако и аз греху служу"...
Эта тягота была хорошо знакома и тем
христианам первых веков, на которых мы привыкли
ориентироваться как на искусных духовных делателей.
Раскрыв книгу писаний преподобного Иоанна
Кассиана Римлянина, мы читаем, что к известному подвижнику
авве Серену пришли монахи-пустынники и пожаловались:
"Продолжительное пребывание в пустыне, в
которой созерцанием, как ты думаешь, мы должны были бы
достигнуть совершенства по внутреннему человеку, доставило
нам только то, что мы узнали, чем не можем быть; но не
сделали того, чтобы быть тем, чем стараемся быть; ибо
сознаем, что мы не приобрели ни твердого постоянства
желаемой чистоты, ни силы воли и знания, а только приращение
смущения и стыда..."
***
Читать также по теме:
***
Увещевая монахов, авва Серен, познавший все
эти вещи на собственном многолетнем опыте пустынника, просит
их ни в коем случае не отчаиваться, говорит, что чистота
души от страстей и высота Богообщения доступна, при
известном упорстве и правильном расположении ума и сердца,
всем, однако делает акцент на том, что и этот опыт бессилия
очень важен – это первая ступень подвижника к Богу, ступень,
на которой человек трезво и без прикрас познает самого себя.
Познает – пока что – в немощи и грязи, но
когда-нибудь познает и в славе и красоте, ведь все мы –
царские дети, по злому недоразумению потерянные Отцом,
выросшие на помойке, и вот – возвращающиеся домой... Путь
этот долог, очень тяжел и опасен, но для того, кто
непременно хочет идти им до конца вслед за Христом, всегда
есть надежда дойти.
Многочисленные "совопросники века сего",
критики церковной жизни, то и дело выискивая в этой жизни
грехи, искажения и несообразности , норовя вместе с водой
выплеснуть из корыта и ребенка, укоряют нас тем, что вот де,
православные нарочно напридумывали лишнего, что когда-то
никакого Великого поста не было, а первые христиане просто и
радостно встречали Пасху...
Может, и не было. Но думается, что грустить
о временах первохристианства – все равно что в старости
грустить об ушедшей юности, не понимая, что все возрасты
естественны и прекрасны по-своему, и старость – время не
столько дряхлости, сколько мудрой зрелости (а если все же
если дряхлости и бессилия – то только по вине нас самих,
растративших годы, здоровье и жар сердца впустую...).
Человек одновременно по-земному подвержен
времени, скорбям и смерти, но и по-небесному вечен – такова
и Церковь на этой земле. И то, что, может быть, было
ненужным во времена земной юности Церкви, необходимо сегодня
нам с вами. Так и Великий пост – необходим. Не только как
период подготовки к встрече Воскресения Христова – но и как
благодатный толчок для нас немощных, подвижка к подвигу,
хоть сколько-нибудь посильному и животворящему, ведь познать
свои немощи и при этом не пасть духом, но прийти ко Христу в
покаянии, сохранить и умножить веру – тоже подвиг.
Великий пост! зачем долги
Твои стоянья, оцепененья,
Зачем стонут, сухие без слез, твои напевы,
Зачем черны аналои? –
Затем, что в воды вошёл я,
В ночь, неумелый пловец, утопленник, выплыл,
В ночи и расстаться должен
Не с плотью – что плоть – с Богом:
Иначе умереть не выйдет,
Не умереть – не выйдет воскреснуть.
Мерный плеск кафисм. Гул прибоя.
По грудь войду, по шею,
По истерзанный ум, по сердце.
Из глубины воззвах, Господи, к миру:
Море, великое и пространное,
Мир, свинцовые волны!
Все тебе отдам, погружу в воды
Дыханье ноздрей, кровь, память,
Любовь, какую осталась,
Умерщвлю животворящий страх, надежду
Камнем на выю повешу,
Все твое тебе: скоктанья, истицанья,
Возрастов стяжанья, чувств мшелоимство,
Кесарево отдам твоим кесарям, бесово –
бесам,
Заплачу налоги и умру спокойно,
Наполню легкие гнилой твоей солью,
Тамо гады, им же несть числа – гадам
Стану пищей, поношеньем и покиваньем,
Все тебе, мир, подарю! Только
Одного не подарю: этой смерти.
Не взыщи: дареное не дарят.
Сергий Круглов, иерей
Православие и мир - 16.03.2011.
|
